Алексей Соколов - Терпение дьявола [litres]
– Так неудобно же будет.
– Неудобно, когда соседские дети на тебя похожи… – буркнул Колода, продолжая реализовывать свой замысел.
Справившийся с застежками комбинезона, он стал похож на перетянутый бечевкой ветчинный окорок. В другое время и в другой обстановке его вид вызвал бы у сталкера смех, но сейчас думать над забавными аналогиями не было никакого желания.
Повернувшись к обстоятельно запаковавшемуся Питону и включая свой фонарь на полную мощность, Сапсан распорядился:
– Я первый, Колода за мной, ты замыкаешь. Валет говорил, что никого не встретим, но по сторонам все равно следи. Выкрути фонарь на полную и засеки время. Нет, лучше мне часы передай. – Тут он заметил, что спортсмен вооружен только «калашом», и спросил: – А «хеклер» где потерял?
– Кузе отдал, – ответил Питон, протягивая часы.
– О, как! – Сапсан хмыкнул. – Неожиданная щедрость с твоей стороны.
– Ну а че пустую за собой таскать-то. Патронов все равно теперь хрен где найдешь.
– Тоже верно.
Надев на запястье большой кусок дешевого пластика, сталкер посмотрел на циферблат – без четверти три.
– Готовы?
– Да, – глухо прозвучали из-под противогазов голоса зэков.
– Погнали!..
Из осторожности Сапсан не решился сразу перейти на бег. Войдя в овраг, он первым делом досконально обвел лучом фонаря его глинистые склоны с редкими кустиками жухлой травы и дно, блестевшее длинными узкими лужами. Убедившись, что Валет оказался прав и никаких признаков аномалий в ложбине нет, сталкер ускорил шаг.
Счетчик трещал, как сумасшедший, но Сапсан уже не отвлекался на издаваемые им звуки – и так понятно, что вокруг не альпийские взгорья. Беспрестанно озираясь по сторонам, он протрусил еще несколько десятков метров и, окончательно уверившись в безопасности пути, заработал ногами на всю катушку.
Увлекая за собой зэков, Сапсан бежал вперед, ни на секунду не отводя взгляда от мелких луж, искрящихся в узком свете фонаря. Лучший детектор гравитационных аномалий – вода. «Комариная плешь» соберет ее в неестественный комок, «верти-лети», наоборот, растащит жидкость по краям своего эпицентра, а под «попрыгуном» она будет просто перетекать из стороны в сторону без всяких погодных причин.
Сейчас спокойствие луж нарушали только ноги бегущих людей. Вот и отлично. А все другие аномалии видны невооруженным глазом и неожиданностью могут быть только для совсем безалаберных бродяг.
Он посмотрел на часы – десяти минут как не бывало. Сколько они успели за это время пробежать? Километр, два? В пылу бега Сапсан совершенно не смотрел назад, чтобы убедиться, что зэки не отстали. Он попробовал считать шаги, но сбился уже на первой сотне. Ноги будто превратились в два негнущихся деревянных чурбака, а грудь словно стянул резиновый жгут, не дающий легким развернуться в полную силу.
Когда стекла противогаза покрылись изнутри густой пеленой конденсата, а на языке появился вкус крови, Сапсан сбавил темп и оглянулся. Под резиновыми масками разглядеть лица уголовников было невозможно, но их походка говорила, что короткая передышка придется очень кстати. Полминуты – не больше.
После быстрого бега ни в коем случае нельзя резко останавливаться, особенно если совсем скоро грядет продолжение марафона. Потому что, отдышавшись, будет уже гораздо сложнее настроить свой организм на очередной старт.
Сапсан поднял руку и, прошагав еще немного, остановился, борясь с желанием немедленно стянуть с головы душный противогаз. Оба зэка тотчас уперлись ладонями в колени и присели на корточки.
– Ну как? – спросил Сапсан.
– Нормально, – промычал Питон. – Попить бы.
– Нельзя. Только хуже будет.
– Да знаю я… – Спортсмен тяжело поднялся и потрепал Колоду по плечу. – Отдышался, епа?
– Я и не запыхался вовсе, – ответил тот, тоже вставая. – Ноги только гудят, а так нормалек.
Бодрится старик, отметил про себя Сапсан, это хорошо. Но посмотрим, как он будет себя чувствовать на следующем таком же недолгом привале. Не пришлось бы его тащить.
– Мы еще можем повернуть назад. – Сталкер оглядел свою команду. – На следующей остановке будет уже поздно. Ну?
– Хорош трепаться, – ответил Колода, потягиваясь. – Дернули.
Начиная второй этап бега, Сапсан дал себе слово не смотреть на часы – отслеживание времени сил не прибавит, а вот деморализовать может. Считать шаги он тоже счел бесполезным – сколько надо, столько и будет. Однако, чувствуя, как из ног медленно уходит тяжесть, нахлынувшая на мышцы во время привала, он сообразил, что открывается пресловутое второе дыхание. Собственно, дыхание остается все тем же – на пять шагов два коротких вдоха и три коротких выдоха, как еще на школьных уроках физкультуры научили. Просто организм, наконец, понял, что отдыха не предвидится, и поэтому мобилизовал резервные мощности. Которые, правда, не бесконечные. Хотя, кто знает, сколько их там появляется в запасе, если бежишь взапуски с невидимой смертью. Может, еще и третье дыхание появится.
Луч света уперся в склон – ложбина резко сворачивала вправо.
Приближаясь к повороту, Сапсан немного сбавил ход и, не удержавшись, взглянул на часы – двенадцать минут третьего. Даже с учетом минуты отдыха позади наверняка осталось уже около трех километров. Половина пути – это хорошо.
Но, выбежав из-за поворота, Сапсан резко остановился. А вот это уже плохо. Совсем плохо!
Все дно оврага не меньше чем на сотню метров вперед, колышась и булькая, покрывал «ведьмин студень».
Осторожно приблизившись к этой слегка фосфоресцирующей желеобразной массе кислотно-зеленого цвета, Сапсан услышал за спиной гудение запыхавшегося Питона:
– Охренеть! Я даже не буду спрашивать, опасна это бодяга или нет. И как теперь?
– Аккуратно, – ответил сталкер. – Очень аккуратно.
Он отступил на пару шагов. Еще не хватало поскользнуться и зацепить этот курящийся легким зеленоватым дымком светящийся кисель хотя бы краем ботинка. «Ведьмин студень» впитается в подошву, как масло в промокашку, и тут же примется за живую плоть.
По рассказам тех немногих, кто, вляпавшись в «ведьмин студень», сумел сохранить жизнь, больно будет совсем недолго – пораженный участок станет упругим, как каучук, и в то же время нечувствительным к любым воздействиям.
Если бы этим эффект «ведьминого студня» заканчивался, он бы считался самой безобидной аномалией во всей Зоне. Но плохо было то, что через несколько секунд человеку придется с сожалением наблюдать, как онемевшая конечность безвольно повисает, словно прохудившаяся велосипедная шина. «Ведьмин студень» растворяет даже кости, продолжая при этом продвигаться дальше по организму. Единственное, что может остановить его распространение, – немедленная ампутация поврежденной части тела. Поэтому люди, выжившие после встречи с «ведьминым студнем», всегда, как бы это так сказать, чтоб не обидно было… недоукомплектованы.
По результатам вольных или невольных опытов с «ведьминым студнем» многочисленные исследователи сделали вывод, что эта аномалия является живым существом. Точнее – быстрорастущим и питающимся органикой грибом. Сапсан даже вспомнил его научное название – мицелий-гетеротроф.
– Обходим по склону, – сказал сталкер. – Высоко не забирайтесь, чтобы еще больше рентген не нахватать. Цепляйтесь за траву и смотрите под ноги. Если кто соскользнет – вытаскивать не полезу. «Ведьмин студень» всасывается быстро и почти безболезненно, поэтому орать если и будете, то недолго. Дымок видите? Плохой дымок, вредный. Дышите как можно неглубоко, иначе фильтры быстро забьются. Ползем ровно. Главное, не бойтесь.
– Сейчас обделаюсь, – ответил Колода.
Сапсан, который до сих пор не мог полностью восстановить дыхание, заметил, что голос зэка на удивление ровный.
– Ты даже дыхалку не сбил? – В тоне Питона даже через противогаз чувствовалась зависть, смешанная с подозрением. – Как так-то, епа?
– Не знаю, – пробубнил Колода. – Но ноги ноют. А ты если решил допрос устроить, то время не фартовое нашел.
– Так! – окрикнул зэков Сапсан, пресекая начинавшуюся склоку. Сняв с плеча автомат, он поставил его на предохранитель и, откинув приклад, туго притянул к нему оружейный ремень. – Я поднимаюсь.
Он выбрал правый склон, который выглядел менее крутым. Вскарабкавшись так, чтобы «ведьмин студень» оставался ниже примерно на высоту человеческого роста, Сапсан взялся прорезиненной перчаткой за ствол «Абакана» и, не оглядываясь, медленно двинулся по мокрой глине вдоль аномальной слизи.
Пробираясь по откосу с помощью палки, неопытный человек инстинктивно рассчитывает на нее, как на собственную руку, и потому ставит с той стороны, которая уходит вверх, – это положение создает иллюзию сцепления с поверхностью. Но надежда на такой упор чревата тем, что в случае соскальзывания у идущего практически не остается времени резко перебросить упор вниз, под ноги. А если сделать это и получится, то лишний взмах с большой долей вероятности сыграет роль противовеса, только ускорив падение.
